Сергей ехал на поезде, глядя в окно на мелькающие берёзы. Он возвращался к Бате, тому самому суровому русскому мужику, чья жизнь началась с отцовства в лихие девяностые. В памяти всплывали образы детства: крепкие объятия, короткие, но меткие фразы, тяжёлая работа в гараже по выходным. Именно так, без лишних сантиментов, но с безграничной преданностью, воспитывали своих детей те, кто вырос при Советах.
Подъезжая к родному дому, Сергей чувствовал, как сжимается сердце. Батя встретил его на пороге, в старой телогрейке, с привычной сдержанностью во взгляде. Но в этих морщинах у глаз, в твёрдом рукопожатии читалось всё: и гордость за сына, и та самая, невысказанная любовь, которую он пронёс через все годы. Такой уж он был — человек своей эпохи.
